(басня)

      Мужик, гуляючи, забрел в дремучий бор,
      где шел в тот миг естественный отбор.
      Животные друг другу рвали шерсть,
      крушили ребра, грызли глотку,
      сражаясь за сомнительную честь покрыть молодку,
      чей задик замшевый маячил вдалеке.

      Мужик, порывшись в ладном сюртуке,
      достал блокнот и карандашик, без
      которых он не выходил из дома,
      и, примостясь на жертвах бурелома,
      взялся описывать процесс:

      Сильнейший побеждал. Слабейший
      -- нет.
      И как бы узаконивая это,
      над лесом совершался ход планет,
      и с помощью их матового света,
      Мужик природу зорко наблюдал,
      и над бумагой карандаш летал,
      в систему превращая кавардак.

      А в это время мимо шел Енот,
      он заглянул в исписанный блокнот
      и молвил так:
      "Конечно, победитель победил,
      и самку он потомством наградил.
      Так на зверином повелось веку.
      Но одного не понимаю я:
      как все-таки не стыдно Мужику
      примеры брать у дикого зверья?
      В подобном рассмотрении вещей
      есть нечто обезьянье, ей-же-ей".

      Мужик наш был ученым мужиком,
      но с языком животных не знаком,
      и на Енота искреннюю речь
      ответил только пожиманьем плеч.
      Затем он встал и застегнул сюртук.

      Но слова "обезьянье" странный звук
      застрял в мозгу. И он всегда, везде
      употреблял его в своем труде,
      принесшем ему вскоре торжество
      и чтимом нынче, как Талмуд.
      Что интереснее всего,
      так это то, что за подобный труд
      ему, хоть он был стар и лыс,
      никто гортань не перегрыз.

      1970