На виа Джулиа

      Теодоре Л.

      Колокола до сих пор звонят в том городе, Теодора,
      будто ты не растаяла в воздухе пропеллерною снежинкой
      и возникаешь в сумерках, как свет в конце коридора,
      двигаясь в сторону площади с мраморной пиш. машинкой,
      и мы встаем из-за столиков! Кочевника от оседлых
      отличает способность глотнуть ту же жидкость дважды.
      Не говоря об ангелах, не говоря о серых
      в яблоках, и поныне не утоливших жажды
      в местных фонтанах. Знать, велика пустыня
      за оградой собравшего рельсы в пучок вокзала!
      И струя буквально захлебывается, вестимо
      оттого, что не все еще рассказала
      о твоей красоте. Городам, Теодора, тоже
      свойственны лишние мысли, желанья счастья,
      плюс готовность придраться к оттенку кожи,
      к щиколоткам, к прическе, к длине запястья.
      Потому что становишься тем, на что смотришь, что близко видишь.
      С дальнозоркостью отпрыска джулий, октавий, ливий
      город смотрит тебе вдогонку, точно распутный витязь:
      чем длиннее улицы, тем города счастивей.

      1987