Развивая Крылова

      М. Б.

      Одна ворона (их была гурьба,
      но вечер их в ольшанник перепрятал)
      облюбовала маковку столба,
      другая -- белоснежный изолятор.
      Друг другу, так сказать, насупротив
      (как требуют инструкций незабудки),
      контроль над телеграфом учредив
      в глуши, не помышляющей о бунте,
      они расположились над крыльцом,
      возвысясь над околицей бел?сой,
      над сосланным в изгнание певцом,
      над спутницей его длинноволосой.

      А те, в обнимку, думая свое,
      прижавшись, чтобы каждый обогрелся,
      стоят внизу. Она -- на острие,
      а он -- на изолятор загляделся.
      Одно обоим чудится во мгле,
      хоть (позабыв про сажу и про копоть)
      она -- все об уколе, об игле...
      А он -- об "изоляции", должно быть.
      (Какой-то непонятный перебор,
      какое-то подобие аврала:
      ведь если изолирует фарфор,
      зачем его ворона оседлала?)

      И все, что будет, зная назубок
      (прослывший знатоком былого тонким),
      он высвободил локоть, и хлопок
      ударил по вороньим перепонкам.
      Та, первая, замешкавшись, глаза
      зажмурила и крылья распростерла.
      Вторая же -- взвилась под небеса
      и каркнула во все воронье горло,
      приказывая издали и впредь
      фарфоровому шарику (над нами)
      помалкивать и взапуски белеть
      с забредшими в болото валунами.

      17 мая 1964