"За церквами, садами, театрами, за кустами в холодных дворах..."

А. А. Ахматовой

      За церквами, садами, театрами,
      за кустами в холодных дворах,
      в темноте за дверями парадными,
      за бездомными в этих дворах.
      За пустыми ночными кварталами,
      за дворцами над светлой Невой,
      за подъездами их, за подвалами,
      за шумящей над ними листвой.
      За бульварами с тусклыми урнами,
      за балконами, полными сна,
      за кирпичными красными тюрьмами,
      где больных будоражит весна,
      за вокзальными страшными люстрами,
      что толкаются, тени гоня,
      за тремя запоздалыми чувствами
      Вы живете теперь от меня.

      За любовью, за долгом, за мужеством,
      или больше -- за Вашим лицом,
      за рекой, осененной замужеством,
      за таким одиноким пловцом.
      За своим Ленинградом, за дальними
      островами, в мелькнувшем раю,
      за своими страданьями давними,
      от меня за замками семью.
      Разделенье не жизнью, не временем,
      не пространством с кричащей толпой,
      Разделенье не болью, не бременем,
      и, хоть странно, но все ж не судьбой.
      Не пером, не бумагой, не голосом --
      разделенье печалью... К тому ж
      правдой, больше неловкой, чем горестной:
      вековой одинокостью душ.

      На окраинах, там, за заборами,
      за крестами у цинковых звезд,
      за семью -- семьюстами! -- запорами
      и не только за тысячу верст,
      а за всею землею неполотой,
      за салютом ее журавлей,
      за Россией, как будто не политой
      ни слезами, ни кровью моей.
      Там, где впрямь у дороги непройденной
      на ветру моя юность дрожит,
      где-то близко холодная Родина
      за финляндским вокзалом лежит,
      и смотрю я в пространства окрестные,
      напряженный до боли уже,
      словно эти весы неизвестные
      у кого-то не только в душе.

      Вот иду я, парадные светятся,
      за оградой кусты шелестят,
      во дворе Петропаловской крепости
      тихо белые ночи сидят.
      Развевается белое облако,
      под мостами плывут корабли,
      ни гудка, ни свистка и ни окрика
      до последнего края земли.
      Не прошу ни любви, ни признания,
      ни волненья, рукав теребя...
      Долгой жизни тебе, расстояние!
      Но я снова прошу для себя
      безразличную ласковость добрую
      и при встрече -- все то же житье.
      Приношу Вам любовь свою долгую,
      сознавая ненужность ее.

      1962

      * Стихотворение отсутствует в СИБ. -- С. В.