Фонтан

      Из пасти льва
      струя не журчит и не слышно рыка.
      Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
      никаких голосов. Неподвижна листва.
      И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
      и нова.
      Пересохли уста,
      и гортань проржавела: металл не вечен.
      Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
      хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
      и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
      из куста
      сонм теней
      выбегает к фонтану, как львы из чащи.
      Окружают сородича, спящего в центре чаши,
      перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
      лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
      тем темней
      грозный облик. И вот
      наконец он сливается с ними и резко
      оживает и прыгает вниз. И все общество резво
      убегает во тьму. Небосвод
      прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
      назовет
      похищенье вождя --
      так как первые капли блестят на скамейке --
      назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
      Дождь спускает на землю косые линейки,
      строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
      без узла и гвоздя.
      Теплый
      дождь
      моросит.
      Как и льву, им гортань
      не остудишь.
      Ты не будешь любим и забыт не будешь.
      И тебя в поздний час из земли воскресит,
      если чудищем был ты, компания чудищ.
      Разгласит
      твой побег
      дождь и снег.
      И, не склонный к простуде,
      все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
      Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
      Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
      и голубки -- в ковчег.

      1967

      * Датировано декабрем 1967 в SP. -- С. В.