"Он знал, что эта боль в плече..."

      Он знал, что эта боль в плече
      уймется к вечеру, и влез
      на печку, где на кирпиче
      остывшем примостился, без

      движенья глядя из угла
      в окошко, как закатный луч
      касался снежного бугра
      и хвойной лесопилки туч.

      Но боль усиливалась. Грудь
      кололо. Он вообразил,
      что боль способна обмануть,
      чти, кажется, не хватит сил

      ее перенести. Не столь
      испуган, сколько удивлен,
      он голову приподнял; боль
      всегда учила жить, и он,

      считавший: ежели сполна
      что вытерпел -- снесет и впредь,
      не мог представить, что она
      его заставит умереть.

      Но боли не хватило дня.
      В доверчивости, чьи плоды
      теперь он пожинал, виня
      себя, он зачерпнул воды

      и впился в телогрейку ртом.
      Но так была остра игла,
      что даже и на свете том
      -- он чувствовал -- терзать могла.

      Он августовский вспомнил день,
      как сметывал высокий стог
      в одной из ближних деревень,
      и попытался, но не смог

      названье выговорить вслух:
      то был бы просто крик. А на
      кого кричать, что свет потух,
      что поднятая вверх копна

      рассыплется сейчас, хотя
      он умер. Только боль, себе
      пристанища не находя,
      металась по пустой избе.

      1964 -- 1965