Послесловие

      I

      Годы проходят. На бурой стене дворца
      появляется трещина. Слепая швея наконец продевает нитку
      в золотое ушко. И Святое Семейство, опав с лица,
      приближается на один миллиметр к Египту.

      Видимый мир заселен большинством живых.
      Улицы освещены ярким, но посторонним
      светом. И по ночам астроном
      скурпулезно подсчитывает количество чаевых.

      II

      Я уже не способен припомнить, когда и где
      произошло событье. То или иное.
      Вчера? Несколько дней назад? В воде?
      В воздухе? В местном саду? Со мною?

      Да и само событье - допустим взрыв,
      наводненье, ложь бабы, огни Кузбасса -
      ничего не помнит, тем самым скрыв
      либо меня, либо тех, кто спасся.

      III

      Это, видимо, значит, что мы теперь заодно
      с жизнью. Что я сделался тоже частью
      шелестящей материи, чье сукно
      заражает кожу бесцветной мастью.

      Я теперь тоже в профиль, верно, не отличим
      от какой-нибудь латки, складки, трико паяца,
      долей и величин, следствий или причин -
      от того, чего можно не знать, сильно хотеть, бояться.

      IV

      Тронь меня - и ты тронешь сухой репей,
      сырость, присущую вечеру или полдню,
      каменоломню города, ширь степей,
      тех, кого нет в живых, но кого я помню.

      Тронь меня - и ты заденешь то,
      что существует помимо меня, не веря
      мне, моему лицу, пальто,
      то, в чьих глазах мы, в итоге, всегда потеря.

      V

      Я говорю с тобой, и не моя вина,
      если не слышно. Сумма дней, намозолив
      человеку глаза, так же влияет на
      связки. Мой голос глух, но, думаю, не назойлив.

      Это - чтоб лучше слышать кукареку, тик-так,
      в сердце пластинки шаркающую иголку.
      Это - чтоб ты не заметил, когда я умолкну, как
      Красная Шапочка не сказала волку.

      1986

      * Датировано по переводу в TU. - С. В.