Сретенье

      Анне Ахматовой

      Когда она в церковь впервые внесла
      дитя, находились внутри из числа
      людей, находившихся там постоянно,
      Святой Симеон и пророчица Анна.

      И старец воспринял младенца из рук
      Марии; и три человека вокруг
      младенца стояли, как зыбкая рама,
      в то утро, затеряны в сумраке храма.

      Тот храм обступал их, как замерший лес.
      От взглядов людей и от взоров небес
      вершины скрывали, сумев распластаться,
      в то утро Марию, пророчицу, старца.

      И только на темя случайным лучом
      свет падал младенцу; но он ни о чем
      не ведал еще и посапывал сонно,
      покоясь на крепких руках Симеона.

      А было поведано старцу сему,
      о том, что увидит он смертную тьму
      не прежде, чем сына увидит Господня.
      Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,

      реченное некогда слово храня,
      Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
      затем что глаза мои видели это
      дитя: он - Твое продолженье и света

      источник для идолов чтящих племен,
      и слава Израиля в нем." - Симеон
      умолкнул. Их всех тишина обступила.
      Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

      кружилось какое-то время спустя
      над их головами, слегка шелестя
      под сводами храма, как некая птица,
      что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

      И странно им было. Была тишина
      не менее странной, чем речь. Смущена,
      Мария молчала. "Слова-то какие..."
      И старец сказал, повернувшись к Марии:

      "В лежащем сейчас на раменах твоих
      паденье одних, возвышенье других,
      предмет пререканий и повод к раздорам.
      И тем же оружьем, Мария, которым

      терзаема плоть его будет, твоя
      душа будет ранена. Рана сия
      даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
      в сердцах человеков, как некое око".

      Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
      Мария, сутулясь, и тяжестью лет
      согбенная Анна безмолвно глядели.
      Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

      для двух этих женщин под сенью колонн.
      Почти подгоняем их взглядами, он
      шел молча по этому храму пустому
      к белевшему смутно дверному проему.

      И поступь была стариковски тверда.
      Лишь голос пророчицы сзади когда
      раздался, он шаг придержал свой немного:
      но там не его окликали, а Бога

      пророчица славить уже начала.
      И дверь приближалась. Одежд и чела
      уж ветер коснулся, и в уши упрямо
      врывался шум жизни за стенами храма.

      Он шел умирать. И не в уличный гул
      он, дверь отворивши руками, шагнул,
      но в глухонемые владения смерти.
      Он шел по пространству, лишенному тверди,

      он слышал, что время утратило звук.
      И образ Младенца с сияньем вокруг
      пушистого темени смертной тропою
      душа Симеона несла пред собою

      как некий светильник, в ту черную тьму,
      в которой дотоле еще никому
      дорогу себе озарять не случалось.
      Светильник светил, и тропа расширялась.

      16 февраля 1972

      * Датировано по переводам в SP и в PS. Примечание в SP: дата написания стихотворения - день рождения Анны Ахматовой. Датировка СИБ: март 1972. - С. В.