Выступление в Сорбонне

      Изучать философию следует, в лучшем случае,
      после пятидесяти. Выстраивать модель
      общества - и подавно. Сначала следует
      научиться готовить суп, жарить - пусть не ловить -
      рыбу, делать приличный кофе.
      В противном случае, нравственные законы
      пахнут отцовским ремнем или же переводом
      с немецкого. Сначала нужно
      научиться терять, нежели приобретать,
      ненавидеть себя более, чем тирана,
      годами выкладывать за комнату половину
      ничтожного жалованья - прежде, чем рассуждать
      о торжестве справедливости. Которое наступает
      всегда с опозданием минимум в четверть века.

      Изучать труд философа следует через призму
      опыта либо - в очках (что примерно одно и то же),
      когда буквы сливаются и когда
      голая баба на смятой подстилке снова
      дл вас фотография или же репродукция
      с картины художника. Истинная любовь
      к мудрости не настаивает на взаимности
      и оборачивается не браком
      в виде изданного в Геттингене кирпича,
      но безразличием к самому себе,
      краской стыда, иногда - элегией.

      (Где-то звенит трамвай, глаза слипаются,
      солдаты возвращаются с песнями из борделя,
      дождь - единственное, что напоминает Гегеля.)

      Истина заключается в том, что истины
      не существует. Это не освобождает
      от ответственности, но ровно наоборот:
      этика - тот же вакуум, заполняемый человеческим
      поведением, практически постоянно;
      тот же, если угодно, космос.
      И боги любят добро не за его глаза,
      но потому что, не будь добра, они бы не существовали.
      И они, в свою очередь, заполняют вакуум.
      И может быть, даже более систематически,
      нежели мы: ибо на нас нельзя
      рассчитывать. Хотя нас гораздо больше,
      чем когда бы то ни было, мы - не в Греции:
      нас губит низкая облачность и, как сказано выше, дождь.

      Изучать философию нужно, когда философия
      вам не нужна. Когда вы догадываетесь,
      что стулья в вашей гостиной и Млечный Путь
      связаны между собою, и более тесным образом,
      чем причины и следствия, чем вы сами
      с вашими родственниками. И что общее
      у созвездий со стульями - бесчувственность, бесчеловечность.
      Это роднит сильней, нежели совокупление
      или же кровь! Естественно, что стремиться
      к сходству с вещами не следует. С другой стороны, когда
      вы больны, необязательно выздоравливать
      и нервничать, как вы выглядите. Вот что знают
      люди после пятидесяти. Вот почему они
      порой, глядя в зеркало, смешивают эстетику с метафизикой.

      март 1989