Дерево

      Бессмысленное, злобное, зимой
      безлиственное, стадии угля
      достигнувшее колером, самой
      природой предназначенное для
      отчаянья, -- которого объем
      никак не калькулируется, -- но
      в слепом повиновении своем
      уже переборщившее, оно,
      ушедшее корнями в перегной
      из собственных же листьев и во тьму --
      вершиною, стоит передо мной,
      как символ всепогодности, к чему
      никто не призывал нас, несмотря
      на то, что всем нам свойственна пора,
      когда различья делаются зря
      для солнца, для звезды, для топора.

      1970